Своё название станция «Ломоносовский проспект» получила по одноимённому проспекту, который, в свою очередь, был назван в 1956 году в честь великого русского учёного Михаила Ломоносова в связи с расположением около Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.

Станция метро на пересечении Мичуринского и Ломоносовского проспектов с рабочим названием «Ломоносовский проспект» планировалась ещё в начале 1990-х годов. Проект Солнцевской линии с того времени неоднократно менялся. В итоге, решение приступить к строительству радиуса, проходящего от станции «Парк Победы» в направлении района Солнцево, было принято в 2010 году, а спустя два года началось строительство. 31 января 2014 года был открыт первый участок от станции «Парк Победы» до станции «Деловой центр». В декабре 2016 года стартовали пусковые работы по вводу в строй участка до станции «Раменки». 30 декабря 2016 года мэр Москвы Сергей Собянин провёл технический пуск участка «Деловой центр» – «Раменки». В начале 2017 года началась обкатка нового участка без пассажиров. 16 марта 2017 года станция «Ломоносовский проспект» была открыта в составе участка «Парк Победы» – «Раменки».

Станция была построена по типовому проекту, разработанному авторским коллективом под руководством Леонида Борзенкова, в который входили Михаил Волович, Сергей Костиков, Тамара Нагиева, Наталья Солдатова, Василий Уваров, Игорь Земляницкий и Галина Джавадова. Все станции участка «Минская» – «Раменки» созданы колонными двухпролётными мелкого заложения с одной островной платформой шириной 12 метров. На потолке, путевых стенах и обращённых к ним гранях колонн предложены многослойные металлические панели с ячеистым заполнением и шлифованной поверхностью нейтрального серого цвета, часть стен вестибюлей выполнены из объёмного глазурованного керамического камня тех же тонов. Станции отличаются друг от друга фоновым цветом и тематическими рисунками подсвеченных стеклянных панелей, которые имеются на некоторых стенах вестибюлей и обращённых к выходам гранях платформенных колонн, причём рисунок переходит с одной колонны на другую. Для станции «Ломоносовский проспект» были предложены выполненные на синем фоне рисунки «с графическими элементами в виде пересекающихся рядов цифр, символизирующих точные науки и отражающие связь станции с расположенным вблизи университетом и научной деятельностью Ломоносова».

Кажется, что вся мировая история может похвастаться только двумя личностями с такими всеохватными интересами – Михаилом Ломоносовым и Леонардо да Винчи. Наш соотечественник заложил основы естествознания в России, оказал ни с чем не сравнимое влияние на отечественную науку. Однако при жизни его в основном ценили за умение по любому случаю слагать стихи, да ещё за изобретательность в устройстве фейерверков.

На самом деле о Михаиле Ломоносове написано множество как литературных биографий, так и научных трудов. Не говоря уже о фильме. Основное чувство, которое возникает у каждого, кто вознамеривается хотя бы кратко ознакомиться с биографией учёного, – изумление. Как вообще человек за 55 лет жизни мог успеть столько сделать? Как это вообще возможно? Непостижимо!

Кстати, как-то традиционно сложилось, что у нас Ломоносова называют помором. Пошло это от историка Владимира Ламанского, который в 1863 году написал первую биографию Михайлы Васильевича и так его «обозвал». Да, село, в котором родился Ломоносов, находится в Архангельской области, а Архангельск – у Белого моря. Но и Холмогорский уезд, и деревня Мишанинская (сейчас – село Ломоносово) отстоят от моря довольно далеко, жители к морскому промыслу отношения не имеют и не имели, да и вообще на море бывали чрезвычайно редко. Так что помором он никогда не был.

Михайло Ломоносов родился в 1711 году. Отец его был довольно состоятельным, но абсолютно неграмотным человеком. Любознательного отрока Михайлу обучал грамоте местный дьяк. После смерти матери отец женился вторично, а затем и в третий раз. Ломоносов покинул отчий дом главным образом потому, что его отношения с мачехой, мягко говоря, не сложились. Было ему тогда 19 лет. Ни с кем не простившись, взяв только некоторые вещи и учебники арифметики и грамматики, он отправился в Москву – сначала пешком, а потом присоединился к рыбному обозу.

Вообще же о молодых годах Михаила Ломоносова можно снимать отдельный приключенческий фильм, в котором он по прибытии в Москву подделает документы, выдав себя за дворянского отпрыска для поступления в Славяно-греко-латинскую академию, а потом будет утверждать, что его отец священник. Он будет учиться в Марбурге, где женится отнюдь не по православному обряду на дочери хозяйки квартиры. А на обратном пути в Россию он будет забрит в прусские солдаты и дезертирует спустя несколько недель. Но всё это время он будет изучать иностранные языки, философию, поэтику, физику, химию, математику, горное дело, минералогию и другие науки.

В последнее время в моду вошло считать, что Ломоносов не был таким уж выдающимся учёным. Поэтом – да, организатором науки и просветителем – несомненно, а вот учёным… И в самом деле, большинство его открытий впоследствии западная наука «переоткрывала» заново. Почему же это произошло? Начнём почти с конца. В 1764 году, за год до смерти, когда обласканный императрицей Ломоносов был в зените славы, когда его приняли в почётные члены Болонская и Стокгольмская академии и вообще он стал первым русским учёным, получившим международное признание, он написал две, можно сказать, автобиографические работы. В одной, которая называлась «Краткая история о поведении Академической Канцелярии в рассуждении учёных людей и дел с начала сего корпуса до нынешнего времени» Ломоносов рассказал о тех неисчислимых бюрократических препонах и интригах, которые мешали ему жить и работать. Но нам более интересна вторая: «Обзор важнейших открытий, которыми постарался обогатить естественные науки Михайло Ломоносов, статский советник Её Императорского Величества всея России, действительный член Санкт-Петербургской Академии Наук и ординарный профессор химии, почётный член Академии Художеств, там же учреждённой, а также королевской Стокгольмской академии и Болонского института». В этом документе, опубликованном спустя сто лет после смерти автора, Ломоносов перечисляет девять сделанных им открытий: четыре относятся к области физической химии, одно – к теории электричества, одно – к минералогии и геологии, а оставшиеся три к гравиметрии – науке об измерении величин, характеризующих гравитационное поле Земли. Любопытно, что открытое им наличие атмосферы у Венеры в этот список Ломоносов даже не включил. А ведь в настоящее время это единственное его достижение, в котором приоритет Ломоносова безоговорочно признан мировой наукой.

Вернёмся, однако, в более раннее время. 4 мая 1744 года Ломоносов проводит опыт, который должен опровергнуть общепринятую тогда теорию флогистона – «огненной субстанции», якобы наполняющей все горючие вещества и высвобождающейся при горении. Теория была разработана знаменитым Робертом Бойлем, и никто не подвергал её сомнению. Бойль, в частности, считал, что флогистон переходит от пламени к нагреваемому металлу, и вес последнего увеличивается. А Ломоносов нагрел металл в запаянном сосуде – и вес остался прежним. Он увеличился, только когда в сосуд вошёл воздух. Был и другой опыт: в царской водке (смесь азотной и соляной кислот) 10 минут растворялась медная монета. Потом такая же монета растворялась в такой же царской водке, но освобождённой от воздуха. Выяснилось, что в последнем случае царская водка растворила на 11 граммов меди меньше. Не вдаваясь в подробности, скажем, что таким образом был открыт фундаментальный закон – закон сохранения массы. Но во всём мире его называют законом Лавуазье, хотя Лавуазье открыл то же самое аж на четверть века позже. Только наиболее добросовестные говорят «закон Ломоносова – Лавуазье».

Примерно та же участь постигла и другое фундаментальное открытие Ломоносова в области физической химии – корпускулярно-кинетическую теорию. И снова возникает вопрос – почему? Причин несколько. Во-первых, Ломоносов не был математиком. Он считал математику не наукой, а только чем-то вроде инструмента. Его гениальные прозрения в результате остались лишь на бумаге, подтверждённые несколькими публичными лабораторными опытами. Именно поэтому, в отличие от открытий Ньютона и Лейбница, создавших высшую математику, они не вылились в язык формул и уравнений. И в результате не оказали такого влияния на мировую науку, какого заслуживали. Вторая причина заключается в том, что большинством западных учёных Россия того времени воспринималась как некий «медвежий угол». Сюда можно было приехать, чтобы заработать денег, но ждать от этой научной провинции каких-то успехов – бессмысленно. Наконец, третья печальная причина – это то, что в значительной мере так и было. Российский высший свет и чиновничество никак не могли понять, что нужно этому выскочке и вообще зачем всё это нужно. Их интересовало только немедленное практическое применение. В виде фейерверков, например, так развлекающих знать. А академическое начальство воспринимало открытия Михаила Ломоносова как подкоп под их личные интересы. В России просто не было ума, сравнимого с Ломоносовым. Его некому было оценить. Зато его труды высоко оценил другой великий учёный – Леонард Эйлер. Вот его отзыв: «Все сии сочинения не токмо хороши, но и превосходны, ибо он изъясняет физические и химические материи самые нужные и трудные, кои совсем неизвестны и невозможны были к истолкованию самым остроумным учёным людям, с таким основательством, что я совсем уверен в точности его доказательств. При сем случае я должен отдать справедливость Ломоносову, что он одарован самым счастливым остроумием для объяснения явлений физических и химических. Желать надобно, чтобы все прочие Академии были в состоянии показать такие изобретения, которые показал господин Ломоносов».

Именно Ломоносов заложил основы современной русской поэзии, впервые начав использовать силлабо-тоническую систему стихосложения. Именно поэтические произведения в очень большой мере оберегали его и обеспечивали карьеру. Профессором и коллежским советником он стал благодаря научным трудам своим, но благосклонность в первую очередь императриц (Елизаветы и Екатерины) завоевал с помощью поэзии. Ещё когда он учился в Германии, он написал «Оду на взятие Хотина», за которую ему простили все дисциплинарные проступки во время этой самой учёбы. Сочинил «Оду на день восшествия на Всероссийский престол Елизаветы Петровны» – и результат не замедлил ждать. Кстати, в этой оде, помимо восхваления императрицы, содержится ещё много чего. В частности, призыв выращивать своих, российских учёных: «Что может собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов российская земля рождать». Просветительскую свою миссию Ломоносов полагал одной из главнейших. И для того, чтобы российская земля и вправду могла рождать «быстрых разумом Невтонов», он сделал больше, чем кто-либо в отечественной истории. В 1750 году Михаил Ломоносов, по общему мнению, был первым поэтом России. И вот к нему пришёл родовитый, но скромный юноша с просьбой оценить его несовершенные стихотворные опыты. Ломоносов отнёсся к юноше благосклонно — а тот через некоторое время превратился из поклонника в друга и покровителя. Потому что это был граф Иван Шувалов, ставший вскоре последним фаворитом императрицы Елизаветы. И когда Ломоносов разработал проект Московского университета, сиятельный граф Шувалов использовал всё своё влияние, чтобы воплотить этот проект в жизнь. Университет был открыт 25 января 1775 года, а Шувалов стал его первым куратором.

Как-то граф Михаил Воронцов привёз из Италии образцы флорентийской мозаики. Императрица и весь двор были в восхищении. А Михайло Ломоносов тут же заявил, что сам сумеет создать подобную красоту. Ему не поверили – на Руси секрет мозаики считался утраченным, а итальянские мастера своими секретами делиться не собирались. Это неверие только раззадорило Ломоносова. Он стал, что называется, фанатом стекла. Даже написал огромное стихотворение «О пользе стекла». Даже, к изумлению, окружающих, носил кафтан со стеклянными пуговицами. Приняв вызов, Ломоносов немедленно приступил к бесчисленным опытам по окрашиванию стекла окислами металлов. И добился успеха. Причём он не только раскрыл секрет изготовления смальты для мозаик, но и создал уникальный телескоп собственной конструкции, «ночезрительную трубу» плюс ещё с десяток прежде невиданных оптических приборов. И, заново открыв секрет изготовления цветного стекла, Ломоносов решает заняться, что называется, собственным бизнесом. Он обращается в Сенат с прошением «завесть фабрику делания изобретённых мною разноцветных стекол и из них бисеру, пронизок и стеклярусу и всяких других галантерейных вещей и уборов, чего еще поныне в России не делают, но привозят из-за моря великое количество ценою на многие тысячи». Во многом благодаря тому же Шувалову прошение было удовлетворено – в деревне Усть-Рудицы Копорского уезда неподалёку от Ораниенбаума Ломоносову был выделен земельный надел под строительство фабрики. В декабре 1752 года он получает от Мануфактур-коллегии огромную беспроцентную ссуду – 4 тысячи рублей – на устройство стекольной фабрики. Так Ломоносов одновременно становится помещиком и фабрикантом.

Строительство фабрики началось в мае 1753 года, а уже через девять месяцев Михайло Васильевич представил первые образцы продукции. Он забрасывает занятия в Академии и занимается только этим, параллельно обучая крестьян химии. Фабрика производит (на уровне лучше европейского) бисер и стеклярус, стеклянные пуговицы и посуду. Но вот незадача: предпринимателя из Ломоносова не вышло. Он так и не сумел наладить торговлю своей продукцией. А ссуду надо было отдавать. Ломоносов попал в жуткую долговую кабалу, из которой не сумел выбраться до конца жизни. От банкротства и конфискации имущества спас случай. 30 апреля 1756 года в шпиль Петропавловского собора попадает молния. Начавшийся пожар сильно повредил всё здание. Ломоносов предложил свой проект восстановления собора. Согласно этому проекту, собор должен быть украшен мозаиками. И проект был принят, деньги обещаны. Ломоносов всё время проводит в мозаичной мастерской, создаёт великолепный портрет Петра I и приступает к работе над грандиозной «Полтавской баталией». Но тут началась Семилетняя война с Пруссией, и в казне попросту не оказалось денег на какие-то мозаики. «Полтавская баталия» так и осталась стоять в мастерской Ломоносова на Мойке.

Незадолго до смерти Михайло Ломоносов говорил Якобу Штелину: «Друг, я вижу, что я должен умереть, и спокойно и равнодушно смотрю на смерть. Жалею токмо о том, что не мог я совершить всего того, что предпринял я для пользы Отечества, для приращения наук и для славы Академии, и теперь при конце жизни моей должен видеть, что все мои полезные намерения исчезнут вместе со мной…»

Все изображения взяты из открытых источников.