5 декабря 2020, 10:00

Вся творческая биография Якова Лихтенберга укладывается в хронологические рамки одной исторической эпохи – советской. В его жизни был свой «звёздный час» и период, когда его отодвинули на периферию архитектурно-художественной жизни. Яков Лихтенберг всегда оставался самим собой, не изменяя себе под давлением идеологической и архитектурной конъюнктуры. Его дар – удивительное сочетание рациональности мышления и утонченного чувства пластики архитектурной формы – далеко не всегда оказывался востребованным, но отказываться от своих творческих принципов он не умел.

Архитектор Яков Лихтенберг

Яков Григорьевич Лихтенберг родился в 1899 году в Брест-Литовске, где его дед, казенный десятник, занимался строительством оборонительных сооружений Брестской крепости. Годы обретения профессии и первых самостоятельных работ были связаны с Харьковом, ставшим после революции столицей Украины. Здесь в 1921 году Яков Лихтенберг поступил на архитектурное отделение Строительного института. В эти трудные годы мало кому удавалось спокойно учиться – нужно было зарабатывать на жизнь. Поэтому обучение продолжалось почти девять лет, перемежаясь с практической проектной и строительной работой. В 1920-е годы в советской архитектуре господствовали новаторские течения, среди которых наибольшим влиянием обладал конструктивизм. Конструктивисты выводили эстетические достоинства сооружения из его функциональной и конструктивной обусловленности, подчеркивали строгость и геометрическую чистоту форм, освобожденных от «балласта изобразительности». На передний план конструктивизм выдвигал социальную функцию, стремясь ввести новые в социальном отношении типы зданий, утвердить новые формы труда и быта. Якову Лихтенбергу, работавшему в основном в области промышленной архитектуры, эти идеи были близки, он старался, как и многие молодые архитекторы того времени, использовать их в своём творчестве, хотя формально не примыкал к течению. Его увлек пафос индустриализации – в 1927-1929 годах он за короткий срок спроектировал два цементных завода для Донбасса, реконструировал Краматорский цементный завод, построил лабораторию на заводе турбин и школу фабрично-заводского обучения.

«1-й Художественный кинотеатр» в Запорожье на 1000 мест (арх. Павел Алёшин, Иван Таранов-Белозёров, Яков Лихтенберг). Кинотеатр, построенный в 1930-х годах, отличался прекрасной акустикой и считался одним из крупнейших в Европе. Внутри кинотеатра располагались партер и галерка, причём в партере сидели, а на балконе-галерке — стояли. Был разрушен во время Великой Отечественной войны.

В созданный в 1930 году в Харькове институт по проектированию городов (Гипроград) он пришёл уже опытным практиком. К сожалению, фактически все его проекты и постройки харьковского периода погибли во время Великой Отечественной войны. Гипроград в первые годы своего существования сделал немалый вклад в советскую архитектуру, возможно, до сих пор не слишком широко известный даже специалистам и не оцененный по достоинству. Три года, проведенные Яковом Лихтенбергом в атмосфере профессионального новаторства, стали для него серьезной школой рационалистического подхода к проектированию, хотя он занимался не градостроительным, а так называемым объёмным проектированием. Возглавив одну из творческих групп архитектурного отдела Гипрограда, Яков Лихтенберг менее чем за три года спроектировал и построил жилые дома в Харькове, Артемьевске, Макеевке, Енакиеве, кинотеатры в Запорожье и Харькове, поликлиники в Харькове и Краматорске, два универмага в Харькове, разработал конкурсный проект театра на 4000 мест. Но в 1933 году он был вынужден перебраться в столицу, спасая семью от страшного голода на Украине.

Я.Г. Лихтенберг, А.Н. Душкин. Проект станции «Дворец Советов» («Кропоткинская»). Перонный зал (1934 год)

В Москве в это время разворачивалась грандиозная градостроительная кампания. В июне 1931 года на пленуме ЦК ВКП(б) было принято решение о разработке генерального плана столицы. Вся Москва становилась как бы прообразом светлого будущего. В генплане были предусмотрены масштабные мероприятия по обводнению и озеленению города, но они имели значение не столько сами по себе, сколько как составляющие гигантской иерархической системы ансамблей, воплощающих победу нового социального строя. На том же июньском пленуме ЦК ВКП(б) было принято решение о начале строительства Московского метрополитена, которому предстояло стать одним из важнейших компонентов этой системы. Он мыслился как цепь удивительных подземных дворцов. Мотив покорения природы, очень важный для советской культуры того времени, воплотился здесь в идею преодоления подземного пространства, ставшую ведущей при проектировании станций. Столь грандиозный проект, как часто подчеркивалось в печати тех лет, стало возможно осуществить только при новом социальном строе. Архитектура, в том числе и архитектура станций метрополитена, становилась едва ли не главным пропагандистским средством, использовавшимся советской властью. Представители власти говорили об этом прямо: «Московский метрополитен выходит далеко за рамки обычного представления о техническом сооружении. Наш метрополитен есть символ строящегося нового социалистического общества… Московский метрополитен есть один из участков той великой войны, какую мы ведём уже десятки лет и, в особенности, в последние годы».

Я.Г. Лихтенберг, А.Н. Душкин. Проект станции «Дворец Советов» («Кропоткинская»). Наземный павильон. Перспектива (1934 год)

Проектирование и строительство метро велось в неимоверно быстром темпе, ценой огромных человеческих усилий. В начале 1934 года Моссовет объявил конкурс на разработку архитектурных решений 12 станций и их наземных вестибюлей, а в мае 1935 года первая линия метро уже начала функционировать. К участию в конкурсе на проекты станций были привлечены все архитектурные силы, как признанные мастера, так и совсем молодые архитекторы, работавшие в Метропроекте и мастерских Моссовета. Задача была одинаково новой, небывалой для всех.

Архитекторы Алексей Душкин и Яков Лихтенберг (в центре) на станции «Дворец Советов» во время строительства (начало 1935 года)

Проектирование станции «Дворец Советов» (сейчас – «Кропоткинская») поручили Якову Лихтенбергу, молодому архитектору, только что прибывшему в столицу. Это была единственная станция, на которую конкурс объявлен не был. Вскоре к Якову Лихтенбергу присоединился Алексей Душкин, также приехавший из Харькова. Предложенное решение станции в полной мере отвечало и утилитарным требованиям транспортного сооружения, и художественным задачам, стоявшим перед проектировщиками метро. И это несмотря на то, что условия и сроки проектирования были весьма жёсткими. Станция «Дворец Советов» сразу же была признана как выдающееся произведение и получила очень высокую оценку у архитектурной критики тех лет. В 1941 году авторам станции «Дворец Советов» была присуждена Сталинская премия третьей степени.

Я.Г. Лихтенберг, Ю.А. Ревковский. Проект станции «Динамо». Наземный павильон (1936 год)

Дорогостоящая роскошь оформления станций метро, проявившаяся при строительстве первой очереди метро, получила ещё большее развитие в проектах станций второй очереди. В середине 1930-х годов Яков Лихтенберг совместно с Юрием Ревковским проектируют станцию «Динамо», которая должна была обслуживать крупнейший в то время московский стадион – потому её оформление посвятили советскому спорту. Традиции конструктивизма к этому времени были окончательно изжиты. Спроектированный Яковом Лихтенбергом наземный павильон станции «Динамо» в виде простого, лёгкого и прозрачного цилиндра, был решительно отвергнут экспертизой. В итоге два выхода со станции были построены по проекту Дмитрия Чечулина в виде одинаковых наземных павильонов – тяжеловесных, с большим количеством скульптурных барельефов на спортивную тему. Станция «Динамо» была самой глубокой среди сооружений второй очереди, и это не могло не сказаться на её архитектуре. Здесь, как и на станции «Дворец Советов», архитектура органично выражала конструктивную основу. Но только теперь основой архитектурного образа стали не свободное дыхание гармоничного пространства, как на предыдущей станции, а сдержанная сила и атлетическая мощь. Эта работа Якова Лихтенберга получила положительные отклики в архитектурной прессе конца 1930-х годов, хотя и более сдержанные, чем отклики на «Дворец Советов». Это был последний проект станции метро, который Якову Лихтенбергу удалось осуществить.

Я.Г. Лихтенберг, Ю.А. Ревковский. Проект станции «Динамо». Перонный зал. Перспектива (1936 год)

Простые и ясные, следующие конструктивной основе идеи, которые он предлагал для станций метро третьей очереди, уже не могли устроить тех, кто принимал решения. В 1937-1938 годах Яков Лихтенберг разработал конкурсные проекты станций «Спартаковская» (совместно с Борисом Мезенцевым) и «Сталинская» (совместно с Юрием Ревковским). В них угадывается характерный для архитектора почерк – внимание к тектонике, осмысление архитектурными средствами конструкций станции.

Я.Г.Лихтенберг, Б.С.Мезенцев. Проект станции «Спартаковская» («Бауманская»). Перспектива (1938 год)

Так, в проекте «Спартаковской» (сейчас – «Бауманская») отделанные темным материалом арки-проходы вырезаны по вогнутой поверхности, образуемой белым сводом, и отделены от него лишь тонкими витыми тягами. На своде располагаются небольшие плоские барельефы, изображающие античных героев. К своду примыкают темные скамьи с инкрустированными спинками. Пол с геометрическим рисунком, по центру установлены высокие торшеры с плафонами в виде широких матово-белых чаш. Сходный функционально оправданный и лаконичный прием был применен и в проекте «Сталинской» (сейчас – «Семёновская»). Но эти проекты не были осуществлены.

Я.Г. Лихтенберг. Проект реконструкции наземного зала между двумя эскалаторными холлами станции «Дзержинская». Перспектива (1939 год)

Для Московского метрополитена Якову Лихтенбергу удалось осуществить в предвоенные годы только одну небольшую работу – он спроектировал наземный вестибюль станции «Маяковская» (совместно с Юрием Афанасьевым). Вестибюль станции встроен в угловую часть здания концертного зала. Вход осуществляется со стороны Триумфальной площади, над скромными входными дверями укреплены две кованые металлические решетки с орнаментом и эмблемой метрополитена. Внутри наземный павильон также решен просто и скромно, выдержан в монохромной гамме. Вестибюль прямоугольной формы, практически всё внутреннее пространство занимает широкая, повернутая под прямым углом лестница, ведущая вниз к кассовому залу. Балки перекрытия ничем не декорированы, но их ритм и заглубления между ними создают определенный архитектурный эффект. Стены и четыре мощных прямоугольных колонны облицованы тёмно-серым мрамором с белыми прожилками.

Дом №9 по улице Руставели – замечательный ансамбль послевоенной малоэтажной архитектуры, возведенный в 1947-48 годах по проекту архитектора Якова Лихтенберга. Дом получил третью премию на конкурсе лучших построек года, организованном Управлением по делам архитектуры РСФСР. Здание построено по классическим правилам, но в этой классике снова проявился характер автора, мужественность, монументальность его таланта, что очень характерно для Якова Лихтенберга. Он добивается этого за счёт несколько преувеличенного масштаба здания, укрупненных деталей. Это именно то, что в архитектуре называется «героическим масштабом» — здание как бы рассчитано не на обычного человека, а на человека-героя. И архитектор делает это очень корректно.

Великая Отечественная война внесла свои коррективы в жизнь Якова Лихтенберга. Как и многие архитекторы в то время, с самого начала войны он принимал участие в маскировке Москвы, затем работал в Узпланпроекте в Ташкенте, где проектировал и строил поселки для эвакуированных предприятий. С 1943 года занимался восстановлением разрушенных мостов. Последние годы войны он работал в Горстройпроекте, проектируя объекты для восстанавливаемого Сталинграда. Послевоенные годы были связаны для Якова Лихтенберга с работой в системе Главного архитектурно-планировочного управления Москвы. Здесь он разрабатывает проект реконструкции жилого дома на улице Герцена (сейчас – Большая Никитская), проектирует и строит комплекс научно-исследовательского института в Угличе, много работает в области больничного и курортного строительства. Но, по сути, он уже вытеснен в это время на обочину архитектурно-художественной жизни, поскольку во время не сумел занять в ней «командные высоты». Вновь встроиться в эпицентр архитектурной жизни он предпринял ещё один раз, разработав конкурсные проекты станций «Курская» и «Белорусская» для Кольцевой линии.

Я.Г. Лихтенберг, М.П. Бубнов. Проект станции «Белорусская». Перспектива перонного зала (1950 год)

Послевоенная судьба архитектора сложилась драматично. Развернувшаяся в стране в конце 1940-х годов «борьба с низкопоклонством перед Западом» и с «безродными космополитами», под которой скрывалась масштабная кампания государственного антисемитизма, отразилась и на работе Якова Лихтенберга. Его уволили из целого ряда проектных организаций, не разрешили заниматься восстановлением Севастополя. Лауреат Сталинской премии был вынужден обращаться с письмами в органы госбезопасности и к архитектурному руководству, оправдываясь от надуманных обвинений, доказывая, что он честный человек. В начале 1960-х годов Яков Лихтенберг оставил архитектурное проектирование, перейдя на работу эксперта ГлавАПУ Москвы, где пригодились его знания и богатый практический опыт. Для его художественного дарования нашёлся другой способ реализации – с 1965 года он серьезно увлекся живописью и отдавал этому много душевных сил и времени.

Все изображения взяты из открытых источников.

Оставить комментарий

avatar
  Подписаться  
Уведомление о