Среди проектировщиков самых первых станций московского метро женщин было немного. Но одна из них стала легендой. И это при том, что изначально архитектором она становиться не собиралась. Сегодня наш рассказ посвящён Надежде Быковой – советскому архитектору, автору десяти станций Московского метрополитена, девять из которых она спроектировала в соавторстве со своим мужем, архитектором Иваном Тарановым.

Надежда Александровна Быкова родилась 28 ноября 1907 года в Серпухове в семье земского врача Александра Быкова и фельдшерицы Надежды Чербовой. Девочка с детства мечтала пойти по стопам отца и стать врачом. Отец хлопотал о предоставлении медицинским институтом в Москве целевого места для Серпухова, добился брони, но произошла какая-то ошибка – направление пришло не в мединститут, а во ВХУТЕМАС. Надежде Быковой пришлось срочно, за лето, готовиться к экзаменам по рисунку и черчению. Несколько уроков ей дал бывавший в Серпухове Василий Поленов. Экзамены она сдала, даже умудрилась получить «плюс» за способности, но «минус» за подготовку, и была принята в институт.

Во ВХУТЕМАСе Надежда Быкова сразу же окунулась в очень интересную жизнь. Особенно её привлекала дисциплина, которая называлась «Пространство» – по сути, это было введение в архитектуру. Вскоре на свою былую мечту о медицинском институте она махнула рукой. Первые два года преподавание во ВХУТЕМАСе было общим для всех факультетов, а с третьего курса будущие архитекторы учились по специальной программе. В это время советскую архитектуру представляли различные общества и ассоциации. Надежду Быкову привлекала АСНОВА. Она очень хотела учиться у профессора Николая Ладовского, но приём к нему был ограничен. Она попала к другому представителю АСНОВы – Дмитрию Фридману, затем перешла к Николаю Докучаеву.

ВХУТЕМАС, который за годы её обучения стал ВХУТЕИНом, Надежда Быкова окончила в 1930 году – как раз в тот самый период, когда начали проектировать метро. Сначала она работала в проектном институте ГИПРОГОР, который занимался разработкой типовых проектов по строительству жилых домов, школ, больничных и лечебных учреждений, гостиниц, домов советов и прочих видов гражданского строительства.

В 1932 году Надежда Быкова пришла в архитектурное бюро Метростроя, которым руководил Самуил Кравец – один из создателей здания Госпрома в Харькове. Поначалу молодые архитекторы проектировали не станции, а другие метростроевские объекты – столовые, жилье и т. д. Вскоре Надежда Быкова приняла участие в конкурсе на проект станции «Сокольники». Из семи конкурирующих проектов был одобрен совместный – её и Ивана Таранова. Кураторами молодых архитекторов были назначены Владимир Щуко и Владимир Гельфрейх.

С Иваном Тарановым, впоследствии ставшим её мужем, Надежда Быкова спроектировала ещё много станций метро, но «Сокольники» навсегда оставалась их любимой работой. Они оба тяготели к аскетизму формы, и в «Сокольниках» стремились к простоте: простые колонны, простые капители, просто решённая стена. Работа Надежды Быковой над проектом станции «Сокольники» была высоко оценена – наград было много: почетная грамота ВЦИК, ордер на комнату в Денежном переулке, отрез на пальто и гран-при на Международной выставке в Париже.

Второй станцией метро для Надежды Быковой стала «Белорусская». И это была единственная станция, которую она сделала без Ивана Таранова. Её соавтором на этот раз стал Николай Андриканис, с которым они вместе учились во ВХУТЕМАСе. Конкурс на «Белорусскую» был ещё больше, чем на «Сокольники», но их проект победил. В облицовке станционного зала «Белорусской» архитекторы использовали мрамор трёх различных сортов: сиреневый с тёмными прожилками Биробиджан, серый Уфалей и чёрный Давалу. Варьируя оттенки мрамора, Быкова и Андриканис старались уменьшить ощущение «подземки» и добиться того, чтобы пассажиры ощущали себя как в подземном дворце.

Третьей станцией, которую Надежда Быкова опять делала с Иваном Тарановым, стала «Новокузнецкая». Консультировал их академик Иван Жолтовский. Это был художник с необычайно тонким вкусом, который мог легко согласиться с мнением молодого автора, умел и тактично, не навязывая своего решения, подсказать что-то очень ценное. Именно по предложению Жолтовского на «Новокузнецкой» появились мраморные скамьи с волютами. Он также поддержал идею установки ряда торшеров вдоль центральной линии подземного зала, одобрил рисунок свода, тему которого молодые архитекторы позаимствовали из римской гробницы Валериев.

«Новокузнецкую» заканчивали уже во время войны. Вернувшийся раньше Надежды Быковой из эвакуации Иван Таранов обнаружил оставшиеся не у дел прекрасные мозаичные плафоны Александра Дейнеки, изначально предназначавшиеся для соседней «Павелецкой», и написал жене, что намерен использовать их на «Новокузнецкой». Надежде Быковой не хотелось отягощать мозаикой лёгкий свод, но не успела отговорить мужа – когда она приехала в Москву, плафоны были уже установлены.

За проект станции «Новокузнецкая» Иван Таранов и Надежда Быкова получили ордена Красной Звезды. Но они были отмечены здесь ещё одной «наградой». Торец центрального зала станции «Новокузнецкая» украсили панно флорентийской мозаики «Фронт и тыл в борьбе против немецких захватчиков», на которой изображён советский народ на фоне Москвы и знамёна с профилем Сталина. В 1960-х годах Сталин был заменён Лениным, а после сооружения перехода на станцию «Третьяковская» в 1970 году, панно было перенесено на площадку перехода. Художник Борис Покровский, автор  мозаичного панно, «спрятал» в нём среди других портреты авторов станции: молодой человек с чертежом – это Иван Таранов, а девушка с короткой стрижкой – Надежда Быкова.

Следующей совместной работой супругов стала «Белорусская» Кольцевой линии. Обычно на станциях метро строили высокие мраморные, около двух метров высотой, пилоны, а потом шёл небольшою свод. На «Белорусской» архитекторы сделали наоборот: пилоны – низкими, а свод – большим и широким. У них было много оппонентов, и самыми агрессивными были строители, которые считали, что низкие, из белого мрамора пилоны не сделают подземный зал нарядным. Но станция, тем не менее, всем понравилась. За неё Иван Таранов и Надежда Быкова получили в 1952 году Сталинскую премию третьей степени.

Последующие станции – «Спортивная» (1957), «ВДНХ» (1958), «Измайловская» (1961), «Щёлковская» (1963) и «Проспект Вернадского» (1963) – в силу многих обстоятельств были менее яркими, но и они требовали огромного вклада сил, энергии и любви. Особенно печальна история станции «ВДНХ», перронный зал которой должны были обрамлять арки с орнаментом зелёной с золотом флорентийской мозаики, работу над которой начал Владимир Фаворский. Он создал орнаменты на тему переплетённых дубовых листьев и лент. Однако когда часть первого пилона уже была выполнена в натуре, художественное оформление запретили, ссылаясь на экономию средств. В результате мозаика была заштукатурена и закрашена зелёной масляной краской. Такой же краской были раскрашены распалубки и на остальных пилонах.

Все изображения взяты из открытых источников.